Пир во время чумы - Роман Булгар

Ну и Мишка протопал к ванной и приоткрыл дверь. А там нагая нимфа склонилась над умывальником. Дружок мой аж ногами засучил, не выдержал соблазна и облапил ее руками…

От эдакой вящей неожиданности Лидка, верно, и от боли, да и от страха пронзительно заверещала, дернулась, попыталась вырваться. Да где там. Послышался тоненький жалобный скулеж, потом постепенно затих. Лидка задышала все чаще и чаще, а вскоре и вовсе задвигалась в такт с моим дружком…

– Понравилось, значит… – донеслось из задних рядов.

– Понравилось. Мишка любую мог довести до кипения. А тут Верка подошла и потянула меня за собой.

– И ты ей класс показал.

– Нет, она мне показала…

Новый взрыв хохота прокатился под бетонными сводами, ударил по окнам, тоненько завибрировал стеклянным перезвоном.

– Зубоскалы, – незлобно, ради порядка, ругнулся Малахов. – Черт вас, балаболов, подери! Как соберетесь вместе, так больше не о чем и поговорить. Одни пошлости у вас на уме. Стоять рядом и слушать вас невозможно. Будто других тем для разговора не существует.

– А о чем же говорить? – ротный хитро прищурился.

Начальник боевой подготовки неопределенно пожал плечами:

– О службе. Или у вас все тип-топ в подразделениях?

– Товарищ подполковник, вы что, не знаете, что разговор о службе – верный признак наступления у дружной компании последней стадии опьянения? – лукаво улыбаясь, ввернул начальник штаба дивизиона. – А пока еще до свинства не надрались, мы все про баб толкуем.

– Ну и черт с вами! – Жека махнул рукой. – Базарьте…

Малахов сам хорошо знал расхожий анекдот про все стадии, через которые проходит любая офицерская попойка.

– Говорят, вы в Германии служили. Как вам немки?

– В каком смысле? – подполковник прищурил левый глаз.

Прекрасно понимая, куда клонит молоденький лейтенант, Малахов усмехнулся. До колик в животе кое-кому хотелось знать, из чего же слеплены недоступные их пониманию европейские женщины.

– Можно было, к примеру, с ними закрутить? Ну, вы понимаете…

Конечно же, он все понял и, широко улыбнувшись, ответил:

– А что они совсем с другого теста, что ли, слеплены? Такие же, как и у нас, бабы… с понятиями, представлениями и потребностями. Тоже жить хотят. И желательно лучше.

– Во-во! – толпа вмиг оживилась. – Расскажите нам из той жизни, которой нам, по всей видимости, никогда самим уж не увидеть.

Повернув голову, Малахов внимательно посмотрел на ротного:

– А что столь пессимистично? В нашем независимом государстве перед каждым все двери открыты. Езжай, куда хочешь.

– Поедешь, если баксы хрустят в кармане. А нам и на жратву не хватает. Заграницу после развала Союза прикрыли. Одна Югославия осталась. А там наши в эдакой дыре стоят, что упаси меня, Господи…

Народ нахмурился. Поставили их в патовое положение. В Косово, где албанцы хотят от сербов отделиться, того гляди, снова вспыхнут беспорядки. Прикажут стрелять, так своих братьев-сербов стрелять? У кого рука поднимется? Но не выполнить приказ…

– За что, ребята, боролись, на то и напоролись. Присягу на верность незалежной Украине принимали? Вот и платите по счетам.

Офицеры вздохнули. Купились в свое время на то, что им обещали увеличить содержание в разы и выплачивать его в твердой валюте. Пока их покупали, обещали, потом все быстро как-то позабылось…

– А вы, товарищ подполковник, ее сами не принимали? – немного обиженно и с некоторой язвительностью в голосе спросил ротный.

– И я, братцы, принял. Не отрицаю. Так и я за это расплачиваюсь.

Жека прищурился, потер скулу. А надо было ему кинуть тут все и уехать в Россию, как сделал Рэм, старый и верный его друг.

– И все же, товарищ подполковник, расскажите нам что-нибудь.

Все взоры обратились на него, вцепились мертвой хваткой.

– Ладно, все равно не отстанете. Знаю я вас, черти. И мертвого вы достанете. Когда служил в Потсдаме, соседка по лестничной площадке, а жили мы в домах вперемешку с немцами, и в подъезде половина квартир могла быть наша, а другая часть – их, прибегала иногда за помощью. Муж у нее был классным сантехником и на заработки ездил в ФРГ. Вот мне время от времени и приходилось его собственные краны ремонтировать. У них же, как и у нас, сапожник тоже всегда ходит без сапог. Трубы часто забивались. Приходилось их мне прочищать…

– И кое-что иное заодно, небось, прочищали?

– Это уж как водится, не без этого…

…Лейтенант Малахов на ту пору служил в Потсдамской учебной бригаде командиром взвода в самоходной батарее.

Жилось нелегко, но весело. С утра до вечера он пропадал в военном городке. На личную жизнь времени не оставалось. Приходил он домой поздно, лишь ночевать. Со своими соседями-холостяками чаще виделся Жека в парке, в учебном поле, чем за общим столом в их небольшой однокомнатной квартирке, выделенной им на троих.

В тот день лейтенант заступал в наряд. И он решил чуть посидеть на спине, выгнав пузырек на середину. Глаза начали слипаться. Резкий, настойчивый стук в дверь нарушил идиллию благостного отдыха.

Поднявшись, он подошел к двери и открыл ее. На пороге стояла их милая соседка Анна. А если уж быть до конца точным, то Аннет.

Но они называли ее просто Анной. Женщина вся, с ног до головы, была мокрая, одежда в ржавых подтеках.

– Камрад офицер, камрад офицер… – лопотала она, видно, других понятных русскому человеку слов больше не зная.

– Was ist los, Frau Anna? Что случилось? – спросил Малахов.

Из сбивчивого объяснения бедной женщины он уяснил, что она принимала ванну, а кран перестал закрываться. Она его того… с силой пристукнула, его сорвало. На глазах у Анны появились слезы отчаяния, она стояла перед ним жалкая, беспомощная и заламывала руки.

– Ein Moment!

Лейтенант живо схватил в руку разводной ключ, на всякий случай валявшийся у них на кухне под раковиной, и рванулся на помощь.

Перекрыть общий кран ему большого труда не составило. А потом, уже не торопясь, он разобрался и с поломкой. Сам метнулся в магазин, и через полчаса все находилось в полном ажуре.

– Tee? – предложила она чашку чая, и он не стал отказываться.

Левой рукой пододвинув к себе табуретку, хозяйка встала на нее и потянулась к верхнему шкафчику. Полы ее и так коротенького халатика неудержимо поползли вверх, совсем бесстыдно открывая перед его глазами подколенные ямочки, стройные икры…

И все случилось неожиданно. Анна чуть покачнулась, табуретка под ней накренилась, и он едва успел подскочить, подхватить.

Его руки крепко сомкнулись на ее плотной нежной груди, губы уткнулись в шелковистую кожу на шее.

Отчаянно зажмурившись, он поцеловал ее, потом еще, еще, ожидая, что она сейчас повернется и ударит его за беспардонную наглость.

Но она все не поворачивалась, не вырывалась, наоборот, обмякла в его руках и тяжело задышала. Недолго раздумывая, он подхватил ее на руки и широкими шагами понес в спальню…

Сколько их сумасшествие продолжалось? Он опомнился только тогда, когда настенные часы отстукали то ли пять, то ли шесть ударов.

В шесть часов – начало развода. Выходит, что он опоздал? Малахов вскочил, как взведенная боевая пружина бойка ударника. Но тогда, на его счастье, часы показывали только пять.

Потом он к ней еще заходил и не один раз. Аннет призналась ему, что давно приглядывалась к нему, но не знала, как ей подойти. Помог случай. Его Величество Случай. Не сама же специально, в конце же концов, сорвала Аннет головку крану? Или все ж она сломала сама?..

– А как вы с ней объяснялись? – послышался каверзный вопросик.

– Я, – Жека прищурился, – в общем-то, неплохо шпрехаю. И не только, как говорится, в пределах школьной программы.

– А как же те, что не шпрехали? – подкинули в топку уголька.

– А кто и как, – усмехнувшись, подполковник пожал плечами. – Были такие, что ни слова не понимали. В магазине, чтобы взять полкило колбасы, сперва заказывали килограмм продукта. Килограмм, он, что по-нашему, что по-немецки, звучит на слух одинаково…

Вояки заинтересованно замерли:

– И что они делали с этим килограммом?

– Они? Они просили, показывая рукой, ополовинить слишком для них длинную колбаску. Сделать ровно в два раза ее короче…

В толпе усомнились в правдивости всего его рассказа:

– Шутите, товарищ подполковник? Сами все придумали?

– Нет, все на полном серьезе. Сам и собственными глазами картину в магазине наблюдал. Хохма была и с выбором лифчиков. Клиенты из наших тыкали пальцем в женщин со сходными размерами. Шли двое наших вояк по Потсдаму. Нет, не местные. Они из соседнего городка приехали. Идут и по сторонам все оглядываются. Но хочется им так, что уже и мочи терпеть нету. А им подробно объяснили, где тут, в городе, немецких «бабочек» ловить – на лестнице напротив торгового центра. Вот они туда вполне благополучно на трамвайчике добрались, вышли из вагончика. Прошлись быстренько туда-сюда. Встали парни, огляделись вокруг, взглядом приценились. Идет навстречу фрау одна – ну, глаз от нее не отвести. Одета… как с иголочки. По всем параметрам подходит под описания истинных знатоков. Один вразвалку подваливает к ней и, набравшись наглости, предлагает: «Фрау, фи… фи…?».